21 сентября 2009 года в Будапеште, в Клубе Кошут, Центром Русистики при Университете им. Лоранда Этвеша, московским книжным издательством РОССПЭН и венгерской Национальной библиотекой им. Сечени была организована международная научная конференция по теме «Сталин и спорные вопросы сталинизма».
Сталин и спорные вопросы сталинизма
21 сентября 2009 года в Будапеште, в Клубе Кошут Центром Русистики при Университете им. Лоранда Этвеша, книжным издательством РОССПЭН и Библиотекой им. Сечени была организована международная научная конференция по теме «Сталин и спорные вопросы сталинизма».
Профессор Дюла Свак в своем вступительном докладе, носящем историографический характер, раскритиковал исторический релятивизм, и обратил внимание на прочность прежних историографических школ. Это является особенно важным, ведь с начала 90-х годов почти полностью «выбросили» результаты советской историографии, а влияние западных школ (прежде всего подход постмодернизма) возросло.
Сергей Мироненко, главный директор Государственного архива РФ говорил о роли Сталина непосредственно перед началом ВОВ. В своем докладе он рассмотрел главные черты немецко-советских отношений 1939-1941 годов, и пришел к выводу, что пакт Молотова-Риббентропа не был ни «гениальным шахматным ходом», ни «необходимостью». Советская разведка точно информировала Сталина о приближающем нападении Германии против СССР, тем не менее, Сталин до последней минуты верил Гитлеру.
Профессор Тамаш Краус говорил о различных интерпретациях пакта Молотова-Риббентропа и обратил внимание на политически мотированные интерпретации сталинизма. В формирующихся постсоветских государствах трактовка истории является основой новой идентичности, что может превращаться в базу определенных фальсификаций. Один из новых элементов в них, релятивизация истории, считая равными коммунизм и нацизм, не обращая внимание на различные причины и механизмы террора. Другое негативное явление, это этническая интерпретация истории (украинская интерпретация Голодомора). Преступления Сталина нельзя отрицать, он виновен в смерти сотни тысяч людей, однако, не только он руководил механизмом террора.
Андрей Сорокин говорил о том, что последние годы российской исторической науки были временем некоего «позитивизма», накоплением источников. А что касается общественного мнения о Сталине, здесь отмечается тенденция одобрения деятельности вождя. Одновременно наблюдается и другой процесс, идущий сверху. Примером такого служит учебник истории, одобряемый Кремлем, в котором говорится, что Сталин был «успешным менеджером».
Золтан С. Биро сотрудник исторического института ВАН говорил об интерпретациях сталинизма в Польше и прибалтийских странах. О политизированности польских интерпретаций свидетельствует, что пока Катынь является символом польской трагедии, а волынская резня, устроенная украинскими националистами, не вызывает бурных споров. В прибалтийских странах подчеркивание преступления сталинизма будто смягчает фашистские злодеяния, совершенные в частности местным населением.
Арсений Рогинский, председатель Международного Мемориала прочитал доклад о памяти сталинского террора в России. По расчетам Мемориала с 1921 по 1991 г. около 11 миллионов человек были репрессированы в СССР. Из них 1 миллион человек было приговорено к смертной казни, 3,5 миллионов работали в ГУЛАГах принудительным трудом. Без приговора было депортировано 6,4 м. ч. Докладчик тоже говорил об учебниках истории России, где террор интерпретирован как «ошибка», а не как суть системы.
Эстер Барта, сотрудница Кафедры истории Восточной Европы при Университете им. Лоранда Этвеша говорила об историографических корнях проблемы сталинизма, прежде всего о деятельности Ханны Арендт, книга которой (Истоки тоталитаризма) играла ключевую роль в том, что ставили знак равенства между нацизмом и коммунизмом.
Габор Дьени
|
